Когда поёшь песни, то начинаешь ощущать такое, как-будто идет раскрытие внутри тебя сияния. Душа, как волны, исходящие из тебя, ощущает, что ты наполняешься чистотой, а песня, которая вырывается из груди, переходит в перелив, создавая переходящие в колокольный звон, который поднимается выше и выше.

И только сейчас понимаешь, что мы забыли петь по-русски…Когда ты подпеваешь песню, даже её не зная, всё равно со временем ты начинаешь петь её так, как будто её знал давно, тем более с хором.

Если подхватываешь и вливаешься в созвучие голосов, и думаешь, вот твоего голоса здесь и недоставало.

 

Пели. Когда голоса совмещаются, происходит просто волшебство. Пространство преобразуется, наполняется звуком. Свой голос не слышен. Но когда есть и виден этот единый и наполненный мир, свой голос и не важен. Ощущение, что душе важнее и радостнее пребывать в таком цельном мире, чем бродить в одиночку.

 

Поняла, что можно петь тихо, но сильно.

Странное ощущение, когда вместе поешь, слышишь водящего, подстраиваешься, в результате голоса сливаются, себя уже не слышишь отдельно, а другие голоса, как фон. Получается, звучит голос, в котором ты, а вокруг звуки. И они не мешают, а спокойно воспринимаются, как будто, так и надо.

 

На семинаре по душевному пению мы много пели. У нас получалось наложиться или правильнее сказать слиться голосами. Это удивительное состояние.

Я не только слышал общее совместное пение голосов, но и видел каким-то образом. Не знаю, как описать это видение, как пространство, в котором течет песня. Можно слышать всех сразу, если захотеть можно расслышать каждого. Можно выходить из пространства пения и снова туда втекать. Удивительное состояние.

 

Прошла неделя после семинара. Всё это время очень часто всплывали песни, которые мы пели на семинаре. И самые яркие песни, которые услышал, да и сама пела на семинаре «Захотел наш комар жениться» и песня с припевом «Черевики-мухи комары, жила-была бай говори». От таких песен жить хочется!

Вспоминаю, как на семинаре слушали песни, которые пели старики, и понимаю, что я не понимаю, как у них так получается. Удивительные переливы звуков в песне «в белокаменных палатах», которые захватывают и несут, как волны. У меня большое недоумение, почему это исчезает, почему такое пение не распространено в России, почему оно стало не естественным для нас, а осталось лишь в памяти стариков, ведь это наше родное, а слышишь и понимаешь, что внутри звучит и очень близко к душе, но почему-то утрачена способность, так петь.  Такое ощущение, что кто-то специально очень много потрудился, чтобы такой образ пения исчез. Мне очень странно, что так случилось.

После семинара вижу, что очень сильно мешает петь сдержанность, и образы как правильно надо петь. Заметила, что эти образы достаточно прочно обосновались во мне, и их необходимо вычищать.

 

Во второй день семинара я проводила работу с прогуживанием серёдки.

...До этого мы говорили о душе и о том, что нам невозможно её потрогать как нечто плотное, но что мы можем исследовать её через звучание, например. Когда мы начинали гудеть, у ребят ощущалась после утренних споров, разворошенная  душевная боль, как что-то саднит в груди. У ребят это отозвалось. И я предложила «выгудеть» эту боль: обратить в неё свой взгляд – и гудеть серёдкой.

Видимо на самом деле ребята были готовы, потому что все откликнулись, что они почувствовали, что боль стала уходить, и состояние стало ровным, легче. Гудели, и видно было, что ребят завораживает это гудение, они созерцали каждый себя внутри.

 

Мы гудели из серёдки, и через какое-то время я перестала слышать свой голос. Это для меня было необычно. Оказалось это хорошо и означает, что наши голоса слились.

 

После прогуживания середки и пения в голове легкость и отсутствие мыслей. Как одуванчик – дунь и полетишь. Состояние светлое и умиротворенное.

 

У меня первый раз получилось увидеть и почувствовать, как  можно совместно гудеть. Водящая заводила, а мы встраивались в её звучание, сливались, и получалось единое кольцо, пространство, которое звенело и светилось.

Внутри разливалось очень приятное дрожание, я сама начинала звенеть, и на душе становилось светло и радостно.

 

Когда прогуживали середку, то учились совмещаться, вливаться в голос водящей.   Прогуживали с закрытыми глазами. В один миг появился образ текучего, прозрачного потока, льющегося как по трубе, закручивающегося по спирали.

А когда мы пели, я вдруг перестала слышать свой голос, было лишь общее звучание. Это было здорово! Звук наполнил пространство нашего круга, я стала чувствовать, что в круге идёт движение.

 

Когда прогуживаемся вместе, у меня в теле что-то происходит. Я начинаю мочь то, что не могу одна. Слушаю водящую, и когда отзывается, начинаю гудеть и встраиваться.

В момент совмещения что-то расширяется, и звук начинает идти легко и свободно. Я его не слышу, но чувствую, что пою в полный голос, это удивительно приятно. После этого всё тело ещё долго звенит.

 

 

Вчера была работа «Стожок». Удивительная работа!  Мне понравилось.

Мы одним ухом прикладывались к груди или голове другого. Водящая завела песню «Ой мороз, мороз», и мы подхватили эту песню, звучала она песня намного протяжнее, чем я привыкла слышать.

Я приложилась ухом к Зае, а очень хорошо сквозь звук Заи слышала голос водящей. Звучание через тело необычное, более звенящее, насыщенное.

 

Мне еще понравилась работа петь стожком. Это когда прикладываешь ухо к телу другого человека, а тот к другому и получается стожок.

Слышал сразу три пространства песни. Первое, это ухом, которое приложил к телу другого. Второе как сам пою и третье, другим свободным ухом.

В стожке мы тоже совместились.

Наверное, там пространств песен еще больше. Но я пока смакую эти три пространства, я их теперь вижу.

 

Очень необычные ощущения. Словно сам раскрылся и стал больше.

Оказывается можно одновременно слышать других, себя и окружающее пространство, делая при этом одно дело.

Когда песня поется вместе, возникает единое движение и не важно, что оно идет не по правилам, а важно, что оно единое и цельное.

 

Мы сделали упражнение на раскрытие горла, когда один человек щиплет другого, и тогда у второго раскрывается звучание.

Пела Зая, и пела несколько скованно. А когда я стала щипать, её голос сразу раскрылся и наполнился.

В этом упражнении, при помощи другого, человек начинал видеть, что возможности его в звучании гораздо шире.

 

Очень хорошо усиливает голос. Научишься хорошо чувствовать тело другого человека, как на инструменте играешь.

Удивление, оказывается тело – это инструмент с кнопками.

 

Мы в парах пели, один пел или гудел, а другой щипал, и мне надо было ту боль, которая возникала выпустить голосом, и это придавало силы звучанию, показывало мне, что я могу звучать по другому.

Есть ощущение, что я вся звучу.

Во мне отзываются, открываются разные звуки.

Встречаются внутри меня переплетаются, рождаются новые. Это так красиво!

Мир стал более наполненным, раскрылось пространство звука. Это хочется созерцать, парить в этом пространстве, наслаждаться.

 

Получилось совмещаться так, что пространство начинало звенеть.

Ощущение что тело само может настраиваться в пении. Есть задача -  звучать всем телом и когда в пении ощущаешь в себе мешающие напряжения – они распускаются.

 

Пели песни некрасовцев, причём слов песен мы не знали, а всё равно пели. Это было здорово!

Медведка рассказала нам о некрасовцах. Показала, что когда они поют у них принято руки подносить к груди, а потом разводить их в стороны.

Когда она так пела, то ощущалась волна движения. А потом мы попробовали сами так же петь. Ощущения были такие, словно открывается в груди калиточка и пространство расширяется.

И ещё заметила, что вот руки развела в стороны – пошло движение, а когда остановились руки, и я через несколько секунд продолжила разводить их ещё шире, то волна движения снова появилась.

Действия такие простые, а от них так приятно и хорошо.

 

На семинаре смотрели работу Скомороха "Зык. Гудошничанье". Когда я видела, как Скоморох зыком сбивал опоры, то всплыло узнавание наката.

Когда я слышу звучание песни, то чувствую, и звук, и образ песни. Иногда песни вызывают слёзы, затрагивают чувства, значит, действительно я вижу образ, и он во мне каким-то образом отзывается.

Само звучание очень сильно расширяет, и порой кажется, что каждая клеточка тела дрожит, когда ты чувствуешь звучание, а что происходит с моей душой при этом? Кажется, она стремиться подняться и лететь всё выше, и выше, получается, что душа в песне становится свободней и легче. Свободней от чего? Наверное, от кучи образов, которые душа ощущает давлением, а в песне она стекает с их воздействия, и остается всего лишь один образ - образ самой песни. За исключением тех случаев, когда ты и в песне продолжаешь решать важные для тебя задачи, создавая видимость пения.

А ещё есть ощущение, что укрепляется, растёт дух, и больше всего это ощущается в боевых песнях.

 

Все отчетливее понимаю, я могу петь. Все помехи пению, которые у меня есть, можно убрать. Но самое главное я возвращаю себе охоту петь. Петь это здорово, даже если и петь неправильно.